Значит, вам нужна Революция...
Мне стыдно за свой сегодняшний поступок. Я слышал, что, когда случилась Мексиканская революция, ряд жителей El Paso, повинуясь импульсу, пересекли границу, чтобы поучаствовать в ней. Знакомые шлют мне электронной почтой слова поддержки и хорошие пожелания, это очень мило, но, боюсь, такие добрые слова звучат впустую для тех, кто подвергает себя необоснованному риску... а именно так следует охарактеризовать мои сегодняшние приключения. Была ли тому виной моя скука, бравада, или просто из-за шума у меня никак не получалось вздремнуть, но я решил вопреки всем предостережениям окружающих прогуляться по центру Buenos Aires и выяснить, что там происходит. План был такой – на метро до центра, осторожно выходим, смотрим, что там творится и, в случае опасности, сразу домой. Но subte(метро) было забаррикадировано, так что мне пришлось идти от Independencia до Entre Rios и Congreso, затем в центр города, мимо Obelisco и далее по Diagonal Saenz Pena, не доходя одного квартала до Plaza de Mayo. Потом я был вынужден уже бежать, потом я перестал понимать где нахожусь и в итоге вернулся на Av. de Mayo, а там уже было очень небезопасно. В надежде выбраться в более спокойное место, я начал двигаться на запад к Nueve de Julio, но там всё было ещё хуже. Эта прогулка оказалась величайшей глупостью моей жизни. Я несколько часов думал, стоит ли мне писать об этом... но, что сделано, то сделано, так что слушайте. Я буду писать о происшедшем в настоящем времени, так мне легче:
Улица вроде бы выглядит, как обычно, когда я приближаюсь к зданию Конгресса на пересечении Hipolito Yrigoyen и Combate de los Pozos, но ситуация быстро меняется. Двумя кварталами южнее Congreso полиция перегородила улицу барьером, но я замечаю, как люди проскальзывают мимо заграждения, когда стражи порядка не смотрят в их сторону, и я тоже прокрадываюсь мимо полицейских. Я вижу плачущих людей, идущих мне на встречу. По своей наивности мне кажется, что они, видимо, чем-то расстроены. Дальше я вижу сцену, от которой мне становится немного не по себе. Мускулистые мужчины в штатском выгружаются из автомобилей, припарковавшихся у обочины, облачаются в бронежилеты и разбирают из кузовов пикапов дробовики и автоматические винтовки. Они явно служат в полиции или солдаты, но одеты в джинсы и футболки и от этого выглядят ещё более угрожающе. Я прохожу мимо них, но они не обращают на меня внимания, и я подхожу к перекрёстку перед зданием Congreso.
Здесь ощущается сильный запах слезоточивого газа, и я понимаю, почему видел плачущих людей. Чтобы уйти из зоны действия газа, я поворачиваю направо, иду вверх по улице на восток по южной стороне Plaza Congreso. Я брожу там какое-то время, но здесь много открытого пространства, мне становится неуютно, и я решаю пересечь площадь, чтобы присесть на скамейку и понаблюдать за тем, что происходит перед Конгрессом с расстояния в один квартал. По углам площади расположились группы демонстрантов, а само здание окружено внушительным кордоном из полицейских спецподразделений. Можно видеть груды сваленной тротуарной плитки, которую можно использовать в качестве метательных снарядов. На улицах горят костры – вонь просто отвратительная, здесь нет деревьев, и остаётся жечь только пластиковые контейнеры и мусор. В парке осталось совсем немного скамеек, их все растащили по улицам, чтобы соорудить баррикады. Я сижу в довольно опасном месте, но стараюсь вести себя тихо и просто наблюдать, рядом со мной на площади я замечаю ещё нескольких таких же зевак. Можно видеть также несколько, невесть откуда взявшихся, бизнесменов в костюмах с портфелями и даже парочку семейных пар с детьми, пытающихся перебежать площадь. Несколько минут спустя с северо-восточной стороны здания доносятся два взрыва, и я вижу, как по Rivadavia, которая с северной стороны граничит с площадью, в 30 метрах от меня начинают бежать люди. Затем по Rivadavia проносятся с полдюжины мотоциклистов, преследующих толпу, двое из них облачены в доспехи спецподразделений. Люди бросаются врассыпную, и я думаю, что один из полицейских с дробовиком за спиной, должно быть выстрелил гранатой с газом или стреляет резиновыми пулями, но я упал на землю и не могу видеть деталей. Я вскакиваю, чтобы убежать в южном направлении, но внезапно мотоциклисты прекращают преследование, поворачивают, и вот они уже у меня за спиной. Я оказался в ситуации, когда передо мной массы пешей полиции, а сзади полицейские на мотоциклах. Чувствую, что меня отрезали и обложили со всех сторон, но понимаю, что если я всё также буду бежать к югу, то мой курс пойдёт параллельно с группой мотоциклистов; и что если они решат повернуть к Конгрессу, тогда я попаду прямо на них (они в итоге так и сделали). Так что я возвращаюсь к своей скамейке и пытаюсь слиться с местностью.
Спустя ещё несколько минут происходят два очень громких взрыва в юго-восточном крыле здания, в той стороне, где я проходил пятнадцатью минутами ранее. Тысячи голубей, населяющих парк, как один взмывают в воздух огромной стаей. Появляются клубы дыма, и я решаю, что пора уходить. Я иду на север по Montevideo (таблички указателей с названием улицы были сорваны, но я потом посмотрел свой маршрут по карте) и прохожу мимо огромного, здоровенного парня, который стоит посреди перекрёстка. Повсюду полно мусора, и почему-то парень держит в руках автомобильное колесо. Он с бешенством смотрит на меня, будто готов им в меня бросить. На подходе к Corrientes ситуация вроде успокаивается. Здесь работает много народу, и, думаю, им не выбраться из этого района, поскольку нигде не видно такси, и subte закрыто, хотя я вижу несколько набитых пассажирами автобусов и много автомобилей, все застрявшие в пробке. Кое-кто спускается ко входу в subte и умоляет запершихся за стальными дверьми служащих метро, их впустить. Мне следует быть осторожным, коль скоро все в таком взвинченном состоянии, и каждодневная опасность дорожного движения в Buenos Aires сегодня особенно ощутима.
Я иду на восток по Corrientes к Obelisco в центр города. Теперь количество демонстрантов уже превышает число офисных работников, пытающихся покинуть центр. Я пересекаю Nueve de Julio и поворачиваю к Diagonal Saenz Pena по направлению к Casa Rosada. Этого зрелища мне никогда не забыть. В трёх кварталах от меня улица исчезает в клубах отвратительного грязного серого дыма, и из него, как отступающая армия, движется масса людей. Я вижу плакаты, помню один от Социалистов и огромный красный Коммунистический транспарант. В районе остановки метро Suipacha около Confiteria столько дыма, что я едва могу дышать, но я продолжаю идти. Я направляюсь к Plaza de Mayo и Casa Rosada, в центральный правительственный район, но все встречные люди, похоже, идут в противоположном от меня направлении. Я преодолел ещё три квартала, но мой кашель всё усиливается. Теперь вокруг меня остались только самые упорные из демонстрантов или бедняки потерявшие всякую надежду. Я не знаю кто они, но это явно не офисные работники из среднего класса, а простые работяги, многие без рубашек. На улице жара, высокая влажность, и большинство людей обмотало рубашками головы. Я вижу, как один парень с закрытым рубашкой лицом набрасывается на здание банка Banco Rio на Esmeralda, у банка стальные ставни на окнах. Сначала он, размахивая доской, разламывает пластмассовый указатель, срабатывает сигнализация банка. Я перехожу на другую сторону улицы, чтобы избежать столкновения с ним, а он подбирает с земли куски бетона и начинает бросаться ими, разбивая стекла на верхних этажах. Я бреду мимо групп людей и вдруг оказываюсь один. Я в совершенном одиночестве посреди широченной улицы, забитой хламом и мусором, один в центре одного из самых густонаселённых деловых районов мира, в разгар рабочего дня. Эта мысль заставляет меня нервничать, и я повторяю себе, что надо поворачивать назад – но в то же время я ощущаю, как у меня на глазах творится история, и я продолжаю идти, желая узнать, что происходит на Plaza de Mayo.
Затем ситуация становится ещё хуже. Из дыма появляется парень, в руках у него кусок бетона размером с шар для боулинга. Он разбегается и метает свой снаряд в окна здания напротив меня. Невероятно, но кусок бетона отскакивает от усиленного стекла, и я вынужден отпрыгнуть в сторону, чтобы он меня не задел. Дым становится просто невыносимым, я обматываю футболку вокруг носа и дышу через неё. С меня достаточно. До Plaza de Mayo остаётся меньше квартала, но дальше мне не пройти. Повсюду густые клубы дыма, и вокруг меня остались только безумно выглядящие татуированные парни с обмотанными лицами, они стоят группками или с яростью разбивают стёкла в зданиях. Они целятся в незащищённые окна верхних этажей, и куски бетона отскакивают от стен зданий. Я боюсь, что один из камней может рикошетом и меня задеть. Но одновременно, я не испытываю совершенно никакого страха. Я чувствую, что очень близок к этим людям, странное ощущение, но они мне почти как братья. Они очень злые, но эта злость направлена не на меня. Над нами кружит вертолёт (что очень странно, обычно в Buenos Aires вертолётов не увидишь). Я поворачиваю на юг, хочу выбраться отсюда. Это снова приводит меня на Ave. de Mayo, но это ошибка, здесь ещё больше камней в воздухе (я думал, что попал на улицу Maipu). Здесь улица сужается, и всё вокруг разворочено. На каждом углу баррикада, горят костры. Не видно никаких автомобилей, но потом я замечаю грузовик, припарковавшийся у обочины. Из грузовика вышли люди, я проталкиваюсь через них, и у меня мелькает глупая мысль, что они, видимо, занимаются какими-то дорожными работами, но внезапно до меня доходит, что это мародёры, и им удалось пробиться в одно из зданий. Хотя мне непонятно, как они рассчитывают выбраться из центра, когда набьют кузов награбленным добром.
Место, в котором я оказался, выглядит полностью покинутым, и меня охватывает чувство клаустрофобии. Мне некуда бежать, и дышать по-прежнему очень трудно. Я уже близок к панике, когда на одной из узких улиц испуганная женщина пробегает мимо меня (я думаю, она была в одном из осаждаемых зданий), затем бежит ещё одна группа людей, они всё время оглядываются назад. Мужчина сталкивается со мной, говорит «disculpe» («извините») и ещё что-то вроде «rompian todo» («они всё разбивают»). Я оборачиваюсь. Ничего не видно, но внезапно я начинаю бежать, поворачиваю в какие-то переулки и полностью теряю ориентацию на местности. В конце концов в западном направлении я вижу улицу Avenida 9 de Julio и трусцой направляюсь туда, подальше от Casa Rosada, где, как мне кажется, сейчас хуже всего. Я пересекаю улицу в районе Rivadavia, к югу от Obelisco. Сцена, развернувшаяся передо мной, напоминает средневековое поле битвы, в конце авеню я вижу, как отряды людей бегут и перемещаются, а здесь на восточной стороне улицы я нахожусь практически в одиночестве. Похоже, там вдалеке также присутствуют конные полицейские и бронеавтомобили. Утверждают, что Nueve de Julio – самая широкая улица в мире, и мне не хочется пересекать это огромное пространство в одиночку, но внезапно мне очень хочется попасть домой, и для меня совершенно невозможно повернуть обратно, на заполненные дымом узкие улочки к востоку от авеню.
Итак, я делаю глубокий вдох и быстрым шагом иду на другую сторону. Мне совсем не нравится маячить на открытом пространстве и кажется, что переход через улицу длится целую вечность, но всё-таки это мне удаётся. И вот, стоило только мне оказаться в безопасности, посреди толпы, как я слышу хлопок и затем шипящий звук. Полиция, видимо, находится где-то совсем близко, поскольку дымовая граната летит прямо над нами по широкой дуге со стороны одной из боковых улиц. Все начинают бежать на север по западной стороне 9 de Julio (Lima Cerrito), но люди спотыкаются и падают. Граната падает рядом с нами, взрывается, и вот мы уже окутаны газом. Мои лёгкие будто охвачены пламенем, и я ничего не вижу. Лицо горит, как после сильного солнечного ожога. Рядом с нами на тротуаре из прорванной трубы бьёт вода, и те из нас, кого настигла газовая атака, припадают к ней по очереди, мы плещем водой на наши глаза и лица. Я пробираюсь куда-то в компании десяти – пятнадцати человек. Ощущение такое, будто наша кожа горит, и мы на коленях ползём к источнику воды. Я вижу ноги пробегающих мимо нас людей. Когда мне удаётся, я плещу себе на лицо водой, но концентрация газа очень велика. Кто-то из нас решается снова бежать в сторону севера, толком ничего перед собой не видя. Толпа перемещается, и мне кажется, что это вызвано перемещениями полиции, но мне их не видно. Наконец, я сворачиваю к западу на одну из боковых улиц, где всё вроде тихо. Я не один такой, кто решил, что с него хватит, вместе со мной много народу, и среди них ребята без рубашек, поражённые газом, они кашляют и плачут и двигаются в более безопасном, как им кажется, направлении – на запад от Av. Julio и Casa Rosada. Я истощён и, возвращаясь домой, делаю широкий крюк в несколько миль, чтобы обойти район Congreso. Пересекая Av. Mayo, я смотрю в сторону Congreso, и там плотные облака дыма. Я всё ещё не достиг безопасных мест, но здесь намного лучше чем там, откуда я пришёл. Я прохожу мимо нескольких больших групп полицейских, но даже не смотрю в их сторону.
Думаю, я хотел всё видеть своими глазами и отчасти поэтому решился идти в центр, но теперь я понимаю, каким я был дураком. Я всегда любил подшутить над Geraldo Rivera (известный военный репортёр на канале Fox), но, по крайней мере, ему платят за его работу. Когда я добрался до дома, Renee хотела ехать в аэропорт. Malena хотела её отвезти, но в целях безопасности мы решили нанять машину. Ricardo Vidort зашёл проведать нас. Он рассказал, что не смог вчера добраться домой на такси и вынужден был заночевать в доме друга. Он сказал, что поедет вместе с Renee и будет защищать её. Renee уехала, а Malena разрыдалась прямо у меня на глазах. Из-за всего происходящего она не может выспаться уже несколько недель подряд, и Renee была для неё как сестра. Хоть она и ругается, как заправский водитель, но теперь, когда ей кажется, что её страна идёт ко дну, выдержка изменяет и ей. Я вышел, чтобы забрать бельё из прачечной, и рассказал тамошнему работнику, где я только что побывал. Он ответил: «Ты видел революцию».
Как я чувствую себя сейчас? Очень глупо, но я рад, что теперь я дома в безопасности. Я люблю Buenos Aires и людей, его населяющих. Я чувствую, что очень, очень близок с ними. Всё то время, что я живу здесь, никто не сказал мне ни одного грубого слова, никто ни разу меня не обидел. Нас приняли, как своих, и окружили заботой. Один Аргентинец прочитав мои заметки, написал, что ему стыдно за то, чему мне довелось быть свидетелем. Мой ответ – вам пришлось столкнуться здесь с ужасными проблемами. Я даже не в состоянии попытаться понять их, но вам совершенно нечего стыдиться. Рассказывают, что сегодня погибло несколько человек. Не знаю, так ли это, но моё сердце с Аргентиной. Думаю, что в этом путешествии уже больше не будет места танго.