Глава I. Хаос и Революция

Я в Buenos Aires в сопровождении верного Malik, который отвечает за безопасность в этом опасном путешествии. Malik и я испытали на себе близкие объятия сотен аргентинских женщин равно как и жёсткость латиноамериканской банковской системы, и в результате наших углублённых исследований мы готовы дать следующие советы по выживанию тем, кто решится пойти по нашему следу: 1. Слушайте музыку. 2. Чем меньше, тем лучше. 3. Помните свой пин-код. Пока всё.

На следующей неделе мы едем в Патагонию смотреть пингвинов. Я вернусь в Тусон к Рождеству, надеюсь всех вас увидеть на новогодней вечеринке у Стива и Мими.

Наш рейс на Патагонию был настолько рано утром, что мы решили остаться танцевать всю ночь и сразу отправиться в аэропорт к 5 утра. Это была плохая идея. Мы добрались до аэропорта, но опоздали на рейс. Итак я вернулся назад в свою комнату, есть время для новых заметок.

Местная экономика идёт ко дну быстрыми темпами. Пару недель назад люди начали массово снимать деньги со вкладов, а на прошлой неделе правительство неожиданно ограничило сумму еженедельного снятия не более 250$. Все здесь немного напуганы. Официально песо привязано к доллару по курсу 1 к 1, но, вероятно, будет девальвация, что конечно же станет катастрофой для всех, кто держит деньги в песо (включая туристов-гринго). Здесь проблема обналичить деньги. В банках и офисах кредитных организаций толпы народа. Я попытался получить кредит наличными по своей Визе, но оказалось, что всякая выдача наличных в кредит приостановлена на эти выходные по всей Аргентине. Те дорожные чеки, что я по ошибке купил, больше нельзя обналичить в долларах, да и обналичить вообще возможно лишь в одном месте.

Первые несколько ночей, что я был здесь, я решался в 4 утра прогуляться пешком с милонг домой, но перестал так поступать, наслушавшись историй об ухудшении ситуации с уличной преступностью. Метро здесь замечательное. Можно добраться практически куда угодно за 75 центов, но метро перестаёт работать в 10 вечера, и остаются только такси и автобусы. Был здесь нашумевший случай с нападением на мужа самой известной дикторши государственного телевидения, таксист-грабитель ударил его ножом 7 раз, так что теперь все предостерегают нас и от такси. Мы теперь стараемся ловить только такси с табличкой «Радио-Такси», а я ещё ради дополнительной безопасности стараюсь выбирать такси с пожилыми водителями. Уж если Malik (а он похож по комплекции на центр форварда Лэйкерс) и меня сумеет ограбить 70-летний старик, значит мы того заслуживаем.

Поначалу милонги были настолько многолюдны, что танцевание становилось для меня настоящим испытанием. Практический совет: займите с партнёршей одну из тех самых нескончаемых очередей в банке. Танцуйте, пока ваша очередь не подойдёт к концу. Количество доступного вам пространства и скорость вашего передвижения смогут послужить прообразом одного часа танго на большинстве популярных милонг. По крайней мере, так дела обстояли вплоть до последнего уик-енда. Экономический кризис подкосил посещаемость милонг, так что теперь появилось больше свободного места для танца. К сожалению, все стали настолько нервными, что курят за двоих, и эффект пассивного курения остаётся похоже на прежнем уровне.

Находясь здесь, легко впасть в распущенный стиль жизни. Мы обычно проводим вне дома всю ночь и отсыпаемся потом весь день. В квартире нас 5 человек, и все мы просыпаемся поздно, так что все это воспринимают нормально. Мы, это – танго-туристы Malik, я и Renee Linnell из Сан-Диего, также с нами эту старую квартиру на третьем этаже делят девушка Malena и студент из Колумбии. Выглядит всё это примерно, как одни из тех старых крутых апартаментов в фильме «Урок Танго». К счастью, мы стали большими друзьями. Malena из местных (porteña), мятежная дочь из известного семейства, которое, бежав из города, пережило «грязную» войну 70-х в особняке под охраной наёмных солдат. Она возит нас по городу на старой разваливающейся машине, и я побаиваюсь, что из-за этого знакомства моё имя может очутиться в чьём-нибудь плохом списке. Она осознаёт, что даже сегодня не так уж безопасно разгуливать по городу в майке с Че-Геварой, но ей наплевать. Пока всё. Что-то тянет в сон. Сейчас перечитал написанное; пожалуй, я рисую уж больно унылую картину здешней действительности. Ничего не может быть более далёким от истины. На самом деле, из всех мест, где я был, нигде мне не нравилось больше, чем в Buenos Aires. Quiero Buenos Aires! Как появится время, распишу почему.

Я получил парочку имэйлов с просьбами написать ещё о Buenos Aires (спасибо Гомер), так что вот ещё несколько моих записей, которые я сделал на борту самолёта и во время первых дней в Buenos Aires. Я не планировал их публиковать, поскольку они не так удачны и в основном не на тему танго, но, почитав то, что публикуется в последнее время на форуме, я думаю, они сойдут.

Путешествовать с шиком – Не могу избавиться от мысли, что я что-нибудь забыл, или недоделал, и, в итоге, когда вернусь через месяц домой, то окажусь на пороге финансовой катастрофы, войду в свой сгоревший дом, со стенами, украшенными граффити. Я уже не такой бойкий путешественник, как прежде, одна только мысль о необходимости паковать чемодан и ехать в аэропорт ради 16-часового перелёта способна лишить меня хорошего ночного сна. Да ещё мой транспорт опоздал, а водитель заявил, что у его машины тормоза не в порядке, и он меня никуда не повезёт. Пришлось в последнюю минуту вызванивать кого-нибудь. Я испытал незабываемые впечатления от спринта через зал аэропорта и буквально успел протиснуться в самолётный люк, когда его уже закрывали. Кровь стучала в висках, когда я наконец уселся в кресло, и я не мог прийти в себя, покуда мы не пошли на взлёт.

Но, по крайней мере, я путешествую с шиком! Я решил опустошить свой лётный счёт в American Airlines и приобрести билет первого класса. Для этого пришлось использовать все накопленные мили, иначе стоимость бы составила практически 10000$! Первая часть перелёта – из Тусона в Даллас, где я перекусил в баре Flagship Lounge, там подают икру, суши, да и вообще всё, что пожелаешь. Далее в Майами и ночной перелёт в Buenos Aires. American Airlines на своих рейсах из Далласа в Buenos Aires используют Боинг 777 («тройная семёрка»), и комфорт салона первого класса потрясает. Каждое кресло выглядит, как вполне функциональное рабочее место со столиком и телевизионным монитором. Столики достаточно просторны, чтобы за ними можно было обедать вдвоём, а прямо перед вами — ряд иллюминаторов, через которые открывается вид на проплывающий внизу мир. Обслуживание тоже на высоте. Во всём огромном салоне первого класса лишь трое пассажиров, летящих в Buenos Aires, и пятеро человек обслуживающего персонала. Они время от времени подходят и потчуют меня изысканными блюдами и напитками. Этот огромный летательный аппарат завораживает меня; я был удивлён тем, что несмотря на тревожную обстановку из-за террористических атак, мне было позволено перед взлётом зайти в кабину и побеседовать с капитаном о том, что для него значит пилотировать такой самолёт. Он оказался замечательным парнем. Он должен быть одним из самых старших пилотов чтобы удостоиться чести управлять тройной семёркой, но он не выглядел старым. Мы поделились нашими лётными воспоминаниями о военной службе, и я ощутил насколько счастлив он управлять своим самолётом.

Наступает ночь, и моё кресло, способное похоже принимать любые формы, трансформировалось в большую комфортабельную кровать. У меня имеется ночная повязка для глаз, шумоподавляющие наушники и пуховая подушка впридачу, и я готов погрузиться в сон. Хотя я слишком возбуждён. Я взглянул в иллюминатор и увидел, как луна отражается на поверхности извилистой реки, берега которой обрамляют, я полагаю, заросли тёмных дождевых лесов. Мы пролетаем на высоте 7 миль над гигантскими змеями, аллигаторами, наркобаронами и джунглями, направляясь на юг от экватора; впервые в жизни я окажусь в южном полушарии, там, где бьётся сердце Танго!

Несмотря на удобную постель на борту, мне так и не удалось выспаться. Я всё время просыпался и смотрел на часы, лишь ближе к приземлению мне удалось вздремнуть пару часов. Я поднял шторки и наблюдаю, как мы скользим сквозь разреженные облака, под нами нескончаемые мили зелёных сельскохозяйственных угодий весьма тропической раскраски, а на востоке в дымке виднеется и сам город. Мы вошли в зону умеренной турбулентности, и я вижу, как концы крыльев вибрируют с амплитудой в 10 футов, а чудовищных размеров турбовинтовой двигатель шатается и дрожит. Жуть.

Аэропорт отделан в стандартном современном стиле, но основное здание – это огромная страшно выглядящая железобетонная коробка, навевающая мысли о разрухе и странах третьего мира. В памяти сразу всплывает, что именно здесь в не таком уж далёком прошлом, солдаты вооружённые автоматическим оружием, устроили кровавую бойню с сотнями молодых демонстрантов. Возможно, на стенах ещё остаются следы пуль. Южно-американская политика – это сплошной кошмар. Я был немножко на взводе, когда пришел черед проходить таможню, но всё прошло просто и обыденно. Я первым вышел из самолёта, первым забрал багаж с ленты транспортёра, первым прошёл иммиграционный контроль и первым прошёл таможню (у них здесь такой небольшой светофор, прямо как в Мексике – для меня зажгли зелёный). После первоклассного сервиса на борту Боинга, мне уже чудилось, как Malik, прилетевший в Buenos Aires передо мной, подкатывает в бронированном лимузине, и я в стиле Никсона следую в город в сопровождении эскорта мотоциклистов…, но нет. Мне пришлось воспользоваться автобусом-шаттлом, который стал колесить по всему городу, потом я пересел на другой такой-же автобус, который продолжил делать то же самое. Я был полностью дезориентирован, когда в итоге сошёл на одной из шумных городских улиц. Только поглядите на этого туриста-янки! Непременно становишься объектом всеобщего внимания, когда ворочаешь тяжеленным чемоданом, где-нибудь на тротуаре посреди чужого города.

За маленькой входной дверью дома начинается длинная извивающаяся мраморная лестница, поднявшись по которой, можно попасть в мою комнату. Здание очень старое с высокими потолками, канделябрами, маленькими комнатами и балкончиками, выходящими на шумную улицу; вот здесь я и буду жить в течение ближайшего месяца. В доме также имеется длинная вентиляционная труба (это напоминает атриум), а винтовая металлическая лестница ведёт на крышу, откуда можно полюбоваться окрестностями. К моменту моего появления, повсюду висит сигаретный дым, вокруг шумно, гремит танго-музыка, а хозяйка со своим партнёром репетируют для какого-то выступления. В зале полно народу, но мне как-то неуютно. Да что уж там.

Заберите меня отсюда! Моей самоуверенности нанесён смертельный удар. Мы вместе с Malik сидим в El Beso. Ну вообще-то не «мы», поскольку Malik сейчас танцует. Насколько же ХОРОШО здесь танцуют! Два раза я пробовал потанцевать, ничего не получается. Я постоянно сталкиваюсь, не удерживаюсь на ногах, не могу почувствовать ни музыку, ни партнёршу. Я устал и хочу домой. Мы здесь единственные северо-американцы, а все остальные говорят на такой версии испанского, что я ни слова не понимаю. Так будет продолжаться ещё пять недель, это невыносимо. Может, мне удастся улететь пораньше. Продолжение следует...

Аргентинцы знают, что в танго, как и в жизни, всё зависит от правильного настроя. Это конечно же не всегда так (в чём они быстро смогли убедиться во время Фолклендской войны), но обычно это срабатывает. Malik говорит мне, что многие аргентинцы не так уж хороши на танцполе, однако уверены, что танцуют хорошо, и что подобный позитивный настрой пошёл бы на пользу и моему танцу. И знаете, так оно и вышло. В предыдущей своей заметке я писал о первой ночи в Buenos Aires, когда я сидел отвергнутый и опустошённый в El Beso. Но всё ведь оборачивается к лучшему, не так ли? И всего-то было нужно хорошенько выспаться (это было главным), а следующим вечером на танго-уроке меня определили в группу к продвинутым, что сразу благотворно сказалось на моей самооценке. Каждому из нас выпадает счастливый денёк.

Вторая ночь, и мы снова в El Beso, пришли на танго-урок. Все обучающиеся – жители города. Местная газета Clarin пишет, что ни через какую школу не прошло столько porteños, желающих обучиться танго, как через классы в El Beso (вы вероятно знаете, что Buenos Aires – портовый город, отсюда название его обитателей «porteños» – портовые люди). Клубом и школой заведует Susana Miller (она обучает наездами также и в США), и большинство инструкторов – женщины, такие же требовательные и строгие, как она. Но они знают своё дело, знакомы со старыми milongueros, и тем, как они танцуют танго. К сожалению, никто из учителей не говорит по-английски, а пулемётные очереди их инструкций произносимые на слэнге из castellano/Lunfardo очень трудно понять. Поскольку на весь большой класс мы с Malik единственные гринго, отдельный перевод не предоставляется. Обучающихся много, и все начинают в одной большой группе. Спустя полтора часа устроили перерыв (непременные сигареты), и затем класс поделили. К моему удивлению я попал в группу продвинутых, которую обучает Anna Maria (она же руководит школой). К счастью, нам показывают те элементы, с которыми я уже знаком благодаря просмотрам видео с Tete. Вообще-то я много времени уделил этим элементам, практикуясь у себя дома, так что моя техника смотрелась намного лучше, чем она того заслуживает.

В 23:30, сразу по окончании уроков, началась милонга – на сей раз более удачная для меня. Все разбились по парам, а я остался сидеть один. Anna Maria поймала мой взгляд, и подозвала меня. «Salimos?» спросила она. Она сама просила меня о танце, что совсем не принято здесь. Хотя полагаю, если ты одна из лучших milongueras в Buenos Aires, ты делаешь то, что ты хочешь. Мне хотелось бы потешить себя мыслью, что она всего лишь очарована моим невероятным танцевальным мастерством, но я знал правду. Она была здесь хозяйкой, а я (не считая Malik) был единственным Americano в зале, и кроме того, денежным клиентом, новичком, сидящим в одиночестве. Я ответил, «Lo siento, pero tengo miedo» (извините, но я боюсь), но это мне не помогло. Тут уж бойся не бойся, а тебя всё равно вытащат на танцпол. Ситуация осложнялась ещё и тем, что Carlos Gavito наблюдал за занятиями, а с началом танцев он пересел ещё ближе и теперь наблюдал за нами. Мы станцевали три или четыре танца, и не скажу, чтобы они оказались удачными. Я с трудом удерживался в ритме музыки. Но Anna Maria Shapira – maestra близкого объятия, с ней настолько легко танцевать, что я выжил. Эти танцы стали для меня поворотным пунктом, и вселили некоторую уверенность.

Я понимаю, что показательные выступления являются большой частью танго, и многие лучшие танцоры мира выступают на публику. Я люблю наблюдать за такими представлениями. Однако моей страстью в танго являются более интимные ощущения. Вот почему я посвятил столько времени попыткам обучиться танцу в близком объятии. На такой танец не так интересно смотреть, как на шоу-выступление, и он кажется простым, но эта простота обманчива. Стиль близкого объятия характеризует очень тонкая связь с музыкой, партнёры могут испытать изысканные ощущения контакта, что зачастую теряется когда танцуют в более демонстративном открытом стиле. Всё это мало кто понимает в той части США, где я проживаю, и никто не обучает танцу в близком объятии; но я рад, что здесь в Buenos Aires тайны этого стиля похоже начинают раскрываться передо мной. Все эти танго-клише, «чувствуйте музыку», «учитесь ходить», «оберегайте партнёршу» внезапно обретают реальный смысл.

К несчастью для меня, моё чувство уверенности в себе очень хрупко, и то воспаряет вверх, то падает вниз, как на американских горках. То я ощущаю себя Бароном Buenos Aires, а то даже боюсь ступить на танцпол, неуклюжий и спотыкающийся. Подобно циничным и гениальным словам Шекспира: Я «вышагиваю хотя трепещу» в танго. У меня случаются хорошие танцы, нормальные, и плохие. А иногда бывают и полные катастрофы, когда меня прошибает пот, и в приступе клаустрофобии на запруженном танцполу я не могу закончить танец, нервно улыбаясь своей разочарованной аргентинской партнёрше.

Но в завершение, я всё-таки хочу упомянуть о своём триумфе. Ничего грандиозного, но для меня это важно. Скорее небольшой шаг вперёд. Это случилось несколько дней назад, на занятиях в классе. Я был уставший и скучал. Нас учили чему-то сложному, чему-то, что мне было совсем не по душе, так что я старался быть незаметным и двигаться поменьше. Ох! Я перешёл по кругу к партнёрше, с которой мне менее всего хотелось бы оказаться в паре. Это была пожилая грузная дама-учительница, которая, наверное танцует танго уже лет 30. Она не улыбается и не произносит ничего, кроме резких и частых критических замечаний. Порядок занятий в классе такой: сначала работают над техникой, затем ставят музыку, и инструктора танцуют по-очереди с обучающимися, а также ходят вокруг и вносят коррективы там, где считают нужным. Когда музыка отыграла, опять показывают технику и элементы, снова включают музыку, и так далее. Итак, заиграла музыка. Я проверяю свою постуру, есть. Плечи вниз и назад, есть. Закрываю объятие, грудь вперёд, слегка наклонившись, ловлю ощущение музыки, начинаю. И у меня не выходит даже простой шаг! Иду вперёд. Шаг, шаг, пауза. Шаг, шаг, пауза. И тут меня начинает захватывать музыка. Думаю, это был Di Sarli. Такое бывает со мной иногда, особенно, когда я уставший. Шаг и шаг, – шаг, – шаг, пауза. Я не мог заставить себя делать те шаги, что нам до этого показывали, эмоции музыки жили во мне. Я просто шёл, и музыка действительно находилась где-то очень близко. Ещё несколько медленных шагов, может рок-степ, пауза, шаг и шаг. Затем делаю большой широкий шаг. Я ожидал, что женщина одёрнет меня и начнёт снова муштровать по материалам урока. Ничего подобного. Музыка прошла через меня, прошла через неё, и мы просто шли. Просто. Казалось, это длилось всего лишь несколько секунд, но мы станцевали всю песню. Музыка закончилась, она молчала и какой-то момент не двигалась. Затем дважды сжала мою левую руку.

Следом дают новый практический материал. Учащиеся делают что-то не так, и учителя пытаются вносить поправки, но мне не до того. Начинается музыка, опять Di Sarli или, может быть, Biaggi. Ощущение музыки во мне ещё сильнее, чем прежде, и я снова не могу выполнять материал урока. Я просто начинаю двигаться. Бывает, на многолюдных милонгах толпа начинает двигаться в более или менее едином ритме, всеобщая пауза, все стоят или кружатся на месте, затем в едином порыве толпа делает шаг и снова замирает в паузе. Это удивительное зрелище можно наблюдать иногда поздно ночью на большом танцполе милонг. Все это ощущают. Похоже, будто стая длинноногих птиц, только что стоявших и кормившихся в прибрежных водах, вдруг вся сделала один длинный грациозный шаг. Не вся, как по команде, но всё равно вместе. Пауза и движение... и я ощущаю это элегантное перемещение. Музыка тянет тебя за собой, как ребёнок тянет машинку на верёвочке; ребёнок остановился поиграть, потом решил прогуляться, и машинка дёрнулась за ним. Музыка двигает меня по танцполу... и эту пожилую грузную женщину в совершенном единении со мной. Кажется, она знает каждый шаг, ещё до того, как я его сделаю. Музыка перетекает от меня к ней. Совершенно и просто. Шаг, пауза, небольшой перенос веса, длинный шаг, короткий, более длинный. Теперь, может, резко коротенький шаг в milongueras стиле или более мягко. Останавливаюсь, совсем замираю. Затем маленький рок-степ, и широким открытым шагом я двигаюсь вперёд между неуклюжих пар и снующих между ними инструкторов. Совсем, совсем просто. Это было ничто. Это было всё. Освобождён музыкой. Когда всё закончилось, я снова чувствую два пожатия руки, уже сильнее, и она бормочет под нос «Lindo, lindo» (славно, славно)... слова, не адресованные мне. Может, на мгновение ей кажется, что её печальная и прекрасная страна не погружается в пучину экономического коллапса, может, на мгновение некомпетентность обучающихся не так раздражает её. Она смотрит на меня искоса, как-бы говоря «ну что ж, на этот раз тебе это сошло с рук». А я думаю про себя, все эти старые milongueras; они ведь не похожи на тех людей, которые всегда делают то, что им говорят.

Malik продолжает обретать всё новые уникальные черты. Теперь он не только самый высокий афро-американский танцор танго в мире, но, возможно, он и есть самый высокий танго-танцор мира. После того, как мы опоздали на самолёт в Патагонию, я остался в Buenos Aires. Malik же упрямо решил продолжить путешествие в одиночку на следующий день, и теперь он, похоже, попал в затруднительную ситуацию. Экономический кризис усиливается, и теперь у всех аргентинских авиакомпаний закончились и деньги, и топливо. Все авиаперелёты прекращены, и в последнем имэйле Malik сообщает, что застрял где-то далеко на юге. Может на Огненной Земле. Так что у него теперь есть ещё шанс стать самым южным афро-американцем на американском континенте.